Отзыв о кафе «Perbacco»

Я не очень люблю эту депрессивную часть исторического центра, и посему преисполняюсь приступами зависти различных цветов и оттенков, что сим угнетенным кварталам, не пойми от каких щедрот, досталось такое радужное (в хорошем смысле) заведение, пускай и несколько необычного формата в плане наполнения меню.

Входная зона пустынна и сдержанна, встречает вычурной тележкой с относительным десятком видов мороженого, кою, впрочем, я удостоил лишь мимолетным взглядом, подозревая в ее наличии некую каверзу, потому как на днях, отведав два шарика со вкусом настоящего трюфеля из Пьемонта теперь считаю, что нет больше никакого смысла ввергать себя в пучину новых неведанных экспериментов в данной части гастрономических направлений.
Обеденный зал живой и разноцветный. Народ, восседающий преимущественно по углам, ведет непринужденную беседу. Малолетние отпрыски бегают промеж пестрых стульев, периодически роняя на пол стеклянную посуду. Лучезарные итальянцы с лукавой улыбкой сами же и убирают весь этот беспредел. Парень помоложе, бойко говорящий по-русски, сопровождает трапезу компетентно, без ненужных экивоков, лишних вопросов и экспрессивных движений рук.

Меню – бумажная подложка, явит миру содержательный перечень итальянских закусок, салатов и, особенно, паст. С горячими блюдами и пиццами дело обстоит гораздо сложнее. Первых - три с половиной наименования, из которых два - куриные груди, а вторых, вообще, нет.
Из освежающих, безалкогольных напитков, помимо минералки в фабричном исполнении, есть столовая вода в пол-литровом графине за 60 руб. Во-первых, - копейки, а во-вторых, - не ждешь милости от хозяйского настроения, а смело заказываешь, если нужно, повторно.
Маккьято – кофе исключительный! Даже сквозь пенку взбитого молока чувствуется мощь эспрессо.

Burrata Italiana. Сама буррата, помидоры, рукола с Пармской ветчиной и соусом Песто. Крупномасштабная порция действительных деликатесов, по которым я порядком соскучился. Шар молочно-сливочного сыра весьма объемистый, томаты сочные, красочные. Ветчина широкими лоскутами.
Bresaola. Опять-таки, сама брезаола на подушке из руколы с лепестками сыра Грана, бальзамическим уксусом и лимоном. Еще одна демократическая радость. Массой поменьше, повышенная кубатура достигается воздушностью травы. Вяленая высушенная говядина идет поверху также широкими отрезами.

Томатный суп с морским коктейлем и хлебом. Допом зубчики моего любимого чеснока для профилактики всех болезней сурового мира. Варево насыщенное, отдает жаром. Морепродукты некрупные, думаю, что из пакетированной смеси, но ничего не имею против подобной трактовки. Белый хлеб – поскольку-постольку. Хотите - добавляйте в процесс, хотите – игнорируйте. Хозяин – барин. Хозяйка – хозяйка барина.
Parmigiana. Баклажаны, мука, яйцо, моцарелла, помидоры. Подается с хлебом. Блюдо из горячего раздела, видимо, в силу его максимально простого состава. Прочтение Шефа, конечно же, имеет право на жизнь, но оно слишком милое, мягкое, чуть ли не дебелое. Муку бы я совсем отменил - она только создает ощущение вязкости на зубах.

Из области паст прошелся по домашним маркировкам. Обе тарелки выносит главный по кухне. Наверное, это местная фишка. Дружелюбный, лысый мужик, концепцией напоминающий Лучано Спаллетти.
Gamberi, zucchini e zafferano (Прямо отсылка к шумевшему ранее в городе Стефано. Получается, что ли, он Степан Шафранов…). Домашняя паста с креветками, цукини, шафраном в сливочном соусе с чесноком. В этом году точно, а то и за несколько лет искомое яство лучшая паста из мною отведанных. И по составу, и по консистенции, и по степени варки. Идеал. Думаю, что и за всю жизнь оному продукту на данный момент место в пятерке макаронных изделий имени Алексея обеспечено.
Ravioli ricotta e spinaci con noci. Домашние равиоли со шпинатом, с соусом из сливочного масла, шалфея и орехов. Эмоции слегка поутихли, на первый план вышла трезвость восприятия, здравый смысл, доводы рассудка. Все-таки вкусовые качества шпината специфичны, но свойства порции сомнений не вызывают. Лишь грецкие орехи, грубо и неравномерно покрошенные, где-то сбоку, портят визуальное понимание.

Сознаю и разумею, что в моем запущенном случае зацикливаться на каких-то отдельно взятых ресторанах уже поздно, поскольку тяга к постоянной смене декораций, сродни тому непреодолимому стремлению, которое именуется в психиатрии термином «Дромомания», достигла своего критического значения, но ничего бы не имел против, дабы столь душевное и практичное место пустило свои питательные корни где-нибудь в непосредственной близости от пригородных дорог южного направления, хотя бы для того, чтобы, периодически мелькая перед глазами, лелеять мой затуманенный неясными мыслями и намерениями взор.