«Дети райка»: богемное место на «ресторанной» улице

С тех пор, как на улице Рубинштейна заново замостили тротуары, она превратилась из иллюстрации к романам Достоевского в маршрут сладкой жизни Петербурга. В рамках этого перевоплощения около месяца назад здесь появилось кафе «Дети Райка» – младший родственник одноименного московского заведения, названного в честь классического фильма 1945 года о театре и театральных страстях. 

 

 

Всякий раз проходя мимо, я видела чуть ли не вываливающихся из окон людей и всегда находила в этой толпе знакомых, которым можно было помахать рукой. Когда я наконец и сама собралась сюда зайти, на улице было такое столпотворение, что я подумала, мне не хватит места. Однако, оказалось, я просто забыла о законе о курении: пока не наступила зима, курильщикам удобнее делать свои дела, равномерно рассеявшись вдоль стен заведения. Внутри же было много свободных столиков. 

У входа я радостно отметила коробку для пожертвований на помощь детям с аутизмом. В кафе царила атмосфера праздности, напоминающая отдельные хэмингуэевские романы. Меланхоличного вида диджей наигрывал попурри из боссановы, джаза и сделанные примерно в этих стилях ремиксы Эдуарда Хиля и песен из фильмов Леонида Гайдая. Из находящегося на возвышении соседнего зала периодически выходили нарядные женщины с маленькими сумочками, одетые в стиле «Жаклин Кеннеди на загородной прогулке». Они танцевали парные танцы с мужчинами творческого вида в легких костюмах. Повсюду носились дети. Как выяснилось позже, это был свадебный банкет. 

На улице сидела публика попроще, но тоже явно имеющая отношение к творческой среде – у некоторых мужчин были длинные волосы. Я села внутри за столик, зачем-то обитый цветастой клеенкой (как уличный), на нем лежал листок с рассказом о фильме «Дети райка» и пояснением, что такое раек. Остальные столы были деревянные. На стенах зеркала в узорных рамах, под потолком люстры, большой парадный бар со множеством заманчивых бутылок. 

  В меню среднеевропейские и конкретно итальянские блюда перемежаются присутствующими в большом количестве израильскими вроде хумуса, фалафеля и сабиха. Пасту могут приготовить без глютена. Особняком стоит одинокая лапша удон. Около 10 позиций разливного пива двух стандартных цветов и примерно столько же бутылочных. Есть органическое сухое вино. Больше 30 видов коктейлей, много крепкого алкоголя, домашние лимонады и настойки: их делают прямо здесь из свежих фруктов и ягод. 

Через какое-то (нельзя сказать, что короткое) время приблизилась официантка, которая выглядела так, словно не была уверена, что пришла по адресу. Вопрос «Что вы можете посоветовать?» почему-то часто ставит их в тупик. Так случилось и здесь. Ответный вопрос «А что вы хотите?», в свою очередь, поставил в тупик меня. Чтобы не уподобляться другим израильтянам, которые в любой стране ищут хумус и фалафель, я последовала вытянутому из официантки совету и взяла куриную грудку с грибами в сливочном соусе на белом вине, выделявшуюся среди остальных пунктов меню написанным по-итальянски названием. К ней – пюре. 

Еду принесли на тарелке гигантского размера, невольно внушающего уважение. Содержимого тоже было довольно много – я даже пожалела, что заказала пюре, но как иначе: любимый с детства гарнир после смерти бабушки Софьи Самуиловны больше некому для меня готовить. А мой опыт поедания куриной грудки говорит, что от различных способов приготовления чаще всего зависят вкусовые качества того, что ее окружает, но не ее самой. Поэтому, оценивая вкус грибов и сливочного соуса, могу сказать, что это было питательно, просто, добротно и сытно – собственно, как и предполагается их классическим сочетанием. Пюре получилось практически как у бабушки, если я все правильно помню. 
 
На десерт мне посоветовали торт из рикотты с шоколадом. Рассыпчатый бисквит, прослоенный подогретой вязкой шоколадной начинкой, тоже принесли на огромной тарелке, украшенной фигурно насыпанным какао-порошком. Он был хорош, поэтому я успела съесть его горячим. Горячей оставалась и атмосфера: в соседнем зале кидали букет. Цветы не люблю, поэтому поехала по своим делам. Хотя, возможно, поторопилась: могла бы посидеть подольше, встретить какого-нибудь режиссера, попасть в кино… Ну да ладно, в другой раз. Или, в крайнем случае, останусь журналисткой.