о переходе на «южный тип потребления» и собственном винном пути России
Виктория Мустяца
Не так давно я случайно увидела по телевизору передачу «Вести недели», где Дмитрий Киселев размышлял о государственной монополии на алкоголь и сравнивал Россию с Финляндией. И если раньше взаимоотношения государства и представителей винного бизнеса были делом узкого круга людей, то обсуждение этой проблемы в СМИ говорит о том, что перспектива государственной алкогольной монополии не так уж далека, как нам кажется.
C рынка исчезли многие маленькие компании, которые занимались узкопрофильным товаром.
Вообще, тенденция последних восьми-десяти лет – укрупнение алкогольного бизнеса, и процесс этот запустило и стимулирует государство. Сначала в 2006 году была введена система ЕГАИС – Единая Государственная Автоматизированная Информационная Система. Смысл ее – в организации учета оборота алкоголя в стране вообще. Будь вы импортер, производитель или продавец любого уровня, вы обязаны вводить каждую продаваемую бутылку в эту систему. По штрих-коду на этикетке представитель Росалкогольрегулирования в любой момент может сказать, где был произведен напиток, кем, когда и как ввезен, через какую таможню и так далее. Эта мера была направлена на борьбу с подделками и нелегальным ввозом напитков, и это был первый шаг активного вмешательства государства в алкогольную сферу. А спустя еще пару лет появились новые требования к сертификации алкогольных компаний. Например, был законопроект, ужесточающий требования к складским помещениям. В результате с рынка исчезли многие маленькие компании, которые занимались узкопрофильным товаром, привозили небольшое количество эксклюзивных вин и хранили их в небольших помещениях. На сегодняшний день существует законопроект, предполагающий увеличение уставного капитала для розницы в зависимости от крепости продаваемых напитков. Данная мера, скорее всего, также приведет к сокращению числа магазинов.
Вообще, мне кажется, что в сознании властей «алкоголь» ассоциируется скорее с крепкими напитками, и в первую очередь – с водкой. Поэтому все меры направлены в основном на регулирование водочного оборота; но то, что хорошо для регулирования водочного производства и торговли, для винной отрасли не подходит. Все, чего мы добились за последние годы в винной сфере, – появление энологических школ, семинары и мастер-классы сомелье и производителей из-за рубежа, дегустации и лекции энологов – все это появилось только благодаря конкуренции. Стоит исключить конкуренцию на винном рынке, как развитие винной культуры остановится; вино – слишком обширный, слишком вариативный продукт, и заниматься им должны профессионалы.
Вообще, мне кажется, что в сознании властей «алкоголь» ассоциируется скорее с крепкими напитками, и в первую очередь – с водкой. Поэтому все меры направлены в основном на регулирование водочного оборота; но то, что хорошо для регулирования водочного производства и торговли, для винной отрасли не подходит. Все, чего мы добились за последние годы в винной сфере, – появление энологических школ, семинары и мастер-классы сомелье и производителей из-за рубежа, дегустации и лекции энологов – все это появилось только благодаря конкуренции. Стоит исключить конкуренцию на винном рынке, как развитие винной культуры остановится; вино – слишком обширный, слишком вариативный продукт, и заниматься им должны профессионалы.
В Скандинавии удалось перевести людей на южный тип потребления – когда пьют в основном вино, а не крепкий алкоголь.
Конечно, совсем рядом с нами – в Финляндии и Швеции – имеется позитивный пример государственной алкогольной монополии. Финны и шведы, как и русские, относятся к народам северного типа потребления: предпочтение отдается крепким спиртным напиткам и почти все руководствуются принципом «пить по выходным и праздникам, но много». Так вот, в Скандинавии удалось перевести людей на южный тип потребления – когда пьют в основном вино, а не крепкий алкоголь, и происходит это пусть и каждый день, но по чуть-чуть. Бутылка крепкого напитка там всегда стоит дороже бутылки вина. И люди в Скандинавии вполне осведомлены о том, что такое вино и с чем его пьют.
Мне кажется, для России переход на южный тип потребления очень актуален. Единственная проблема – как это сделать. Ведь винная культура в России по-прежнему очень низкая. Специалистов по вину не готовят ни в одном из российских вузов. В российском перечне профессий понятие «сомелье» отсутствует: можно работать официантом, менеджером зала, товароведом, но сомелье – нельзя. Для большинства людей вино – сложный, непонятный и подозрительный продукт. Подозрительный, потому что многие – очень многие! – до сих пор считают, что импортные вина – фикция, что все разливают где-то в подполье из одной бочки, а потом этикетки клеят. Это все ерунда полнейшая, конечно. Существующие, налаженные за много лет, связи оптовиков с производителями и продавцами, позволяют быть уверенными в качестве вина. Заниматься же подделкой не только опасно с точки зрения правового преследования, но и экономически невыгодно – непонятно, кому ты сможешь продать этот товар. Законодательство устроено так, что легально ввезти вино из-за рубежа в сто раз проще и дешевле, чем заниматься здесь подделкой. Россияне в целом – и не только в Москве и Петербурге, но и в других крупных городах – вполне готовы к переходу на вино. Да и исторически это нам не чуждо. Знаете, в 1917 году, до революции, импорт шампанского в Россию составлял миллион бутылок! В последние годы мы снова вышли на эту цифру – а это значит, наш народ готов пить вино.
Мне кажется, для России переход на южный тип потребления очень актуален. Единственная проблема – как это сделать. Ведь винная культура в России по-прежнему очень низкая. Специалистов по вину не готовят ни в одном из российских вузов. В российском перечне профессий понятие «сомелье» отсутствует: можно работать официантом, менеджером зала, товароведом, но сомелье – нельзя. Для большинства людей вино – сложный, непонятный и подозрительный продукт. Подозрительный, потому что многие – очень многие! – до сих пор считают, что импортные вина – фикция, что все разливают где-то в подполье из одной бочки, а потом этикетки клеят. Это все ерунда полнейшая, конечно. Существующие, налаженные за много лет, связи оптовиков с производителями и продавцами, позволяют быть уверенными в качестве вина. Заниматься же подделкой не только опасно с точки зрения правового преследования, но и экономически невыгодно – непонятно, кому ты сможешь продать этот товар. Законодательство устроено так, что легально ввезти вино из-за рубежа в сто раз проще и дешевле, чем заниматься здесь подделкой. Россияне в целом – и не только в Москве и Петербурге, но и в других крупных городах – вполне готовы к переходу на вино. Да и исторически это нам не чуждо. Знаете, в 1917 году, до революции, импорт шампанского в Россию составлял миллион бутылок! В последние годы мы снова вышли на эту цифру – а это значит, наш народ готов пить вино.
Самый лучший способ начать свое винное образование – это зайти в винный бутик и побеседовать с кавистом.
И тут мы сталкиваемся с новой проблемой: как повысить уровень винной культуры? Любая реклама алкоголя запрещена. Я бы очень хотела сделать винный ликбез на радио или готовить телевизионные вставки о вине для кулинарных передач, но я не могу этого сделать! Не так давно я давала комментарии по поводу новой законодательной инициативы ЛДПР: они предлагают выставлять вино на продажу в виде перечня наименований, как и сигареты, – не показывая на прилавке бутылки. Я, собственно, говорила о том, что это невозможно, потому что таким образом человек лишен информации о продукте. О вине очень много можно рассказать именно по этикетке: в какой стране сделано, в каком регионе, из какого сорта винограда, когда, каким производителем, как давно вино живет…
В ряде европейских стран вино считается сельскохозяйственной продукцией, поэтому там производители пользуются теми же льготами, что и фермеры. Теперь и в России с 1 января 2015 года отечественным виноделам придают статус сельскохозяйственных производителей: это послужит толчком для дальнейшего развития и позволит виноделам больше рассказывать людям о своем продукте. А вообще, у того, кто хочет разобраться в вине, только два пути: пойти в винную школу или начать самому искать информацию – в интернете, в периодических изданиях или в винных книгах. Из последних могу посоветовать книги Хью Джонсона и Роберта Паркера. Но самый лучший способ начать свое винное образование – это зайти в винный бутик и побеседовать с кавистом (специалистом по элитному алкоголю, занимающимся его продажей – прим. ред.). В ресторанах обязательно разговаривайте с сомелье. Начинайте с предельно простого описания ваших вкусовых пристрастий: «Люблю сладкий чай!», «Раньше все время пил красное, а теперь вот стало нравиться белое» и так далее. И наконец, в тех же винных бутиках или энотеках часто проходят разные лекции и мастер-классы, в том числе и бесплатные.
В ряде европейских стран вино считается сельскохозяйственной продукцией, поэтому там производители пользуются теми же льготами, что и фермеры. Теперь и в России с 1 января 2015 года отечественным виноделам придают статус сельскохозяйственных производителей: это послужит толчком для дальнейшего развития и позволит виноделам больше рассказывать людям о своем продукте. А вообще, у того, кто хочет разобраться в вине, только два пути: пойти в винную школу или начать самому искать информацию – в интернете, в периодических изданиях или в винных книгах. Из последних могу посоветовать книги Хью Джонсона и Роберта Паркера. Но самый лучший способ начать свое винное образование – это зайти в винный бутик и побеседовать с кавистом (специалистом по элитному алкоголю, занимающимся его продажей – прим. ред.). В ресторанах обязательно разговаривайте с сомелье. Начинайте с предельно простого описания ваших вкусовых пристрастий: «Люблю сладкий чай!», «Раньше все время пил красное, а теперь вот стало нравиться белое» и так далее. И наконец, в тех же винных бутиках или энотеках часто проходят разные лекции и мастер-классы, в том числе и бесплатные.
*Виктория Мустяца специально для Restoclub.ru