Винные тренды в Петербурге

Круглые столы с рестораторами — одна из традиций Restoclub. В этот раз мы собрались с профессионалами винной индустрии в «Пробке» на Добролюбова, чтобы обсудить, что происходит в мире вина. Во встрече приняли участие молодые специалисты, опытные рестораторы, популяризаторы вин, преподаватели школ сомелье и представители виноторговых компаний. Выяснили, что австрийские вина на взлете, бурно спорили про натуральное, мнения разделились относительно российских вин и интернет-винотек, сомелье рассказали об  эногастрономических ужинах и винных путешествиях.

Участники:

• Андрей Мусихин, сомелье и управлявший ресторана Jerome
• Евгений Лебедев, шеф-сомелье Ginza Project (Jamie's Italian, «Пряности и радости», «Мансарда», «Белка», «Гастрономика»)
• Артем Цхакая, партнер и совладелец виноторговой компании Real Authentic Wine, гипермаркета «Винный склад», баров Big Wine Freaks и «На вина!», один из основателей ресторана Tre Bicchieri в Петербурге
• Владимир Ясногородский, совладелец и сомелье ресторана «Барклай»
• Екатерина Мельникова, сомелье ресторана «Курорты»
• Артур Труфанов, старший сомелье ресторана Il Lago Dei Cigni
• Татьяна Рудая, организатор эно-туров, директор по развитию ресторана «Casa Del Мясо»
• Василий Сироткин, совладелец и сомелье ресторана Molto Buono и совладелец виноторговой компании Diletant.wine
• Надежда Косенко, сомелье ресторана «Макаронники», бренд-амбассадор проекта L-wine, популяризатор вин
• Ангелина Масленникова, сомелье ресторана «Кококо»
• Евгений Усачев, шеф-сомелье ресторанов Hamlet + Jacks и «Винный шкаф»
• Екатерина Пеньковская, владелица и автор винной карты Greneta Wine Bar
• Александр Рассадкин, сомелье, популяризатор вин, преподаватель школы «Энотрия»
• Сергей Ярославский, директор по продажам виноторговой компании Joia

Модератор дискуссии — Маргарита Беляева, главный редактор Restoclub.ru

• Сергей Ярославский, Маргарита Беляева

Маргарита Беляева: За последнее время Петербург сильно продвинулся в винной теме: стало много ужинов с виноделами, дегустаций, лекций, открываются винные бары и винотеки. Что люди пьют в ресторанах?

Александр Рассадкин: На мой взгляд, есть очень четкая линия — смещение внимания к северным регионам: Австрия, северные части Франции. И наоборот: подзабывается Италия, Испания. Сейчас в моде легкие красные и насыщенные белые. Коллеги, которые работают непосредственно с гостем, должны меня поправить.

Евгений Усачев: Австрийское прям просят! Мы специально усилили это направление, сейчас пятая часть вин в карте — из Австрии.

Евгений Лебедев: Я тоже вижу, что австрийское и немецкое виноделие сейчас на взлете.

Артем Цхакая: По-моему, Австро-Германия — это уже не тренд, а мейнстрим. Каждый ресторан старается иметь по бокалам немецкий пино нуар, рислинг. Грюнер вельтлинер занял уверенную отдельную категорию, гость его знает и идет на него.

Рассадкин: Есть ощущение, что грюнер может стать новым пино гриджио.

Хором: Он уже им стал!

Смеются

Евгений Лебедев: Гостю, который пришел пить обычное пино гриджио, я пробую предлагать то же вино, но качественней: образцы из Словении, Фриули, оранжевые вина.

Цхакая: Если человек соглашается на любое пино гриджио, ему все равно, что пить.

Рассадкин: Иногда это значит, что человек боится: он в уютном мире пино гриджио. Вы покажете ему удачный оранж, и он будет всюду просить оранжевое пино гриджио.

Усачев: По моим ощущениям, люди все чаще выходят из зоны комфорта. Сейчас вино пьют больше, чем 3-4 года назад, и гости готовы к экспериментам.

• Евгений Усачев

Лебедев: Поколение Z — рожденные в конце 90-х — только начинает осознанно пить. Они более открыты и интересуются в первую очередь необычными винами.

Рассадкин: Такой момент: людям стало интересно пробовать, но пробовать по одному разу. Публика воспринимает вино как развлечение. Это меняет всю систему, подход к продажам. Гость пробует, а потом говорит: «Окей, что еще?». И начинается: хорватские автохтоны, вино, выдержанное в холодильнике…

Смеются

Лебедев: Я хотел бы сказать про тенденции в винах до 1000 рублей. Наблюдаю второй год подряд развитие Пиренейского полуострова: активизировалась винная Португалия, Испания, но не классическая Риоха, а, например, Валенсия. Это объяснимо тем, что россиянам она близка: многие бывают на побережье в Валенсии.

В разделе дорогих вин (дороже 1000 рублей) 5 лет назад была устойчивая мода на пино нуары из  Бургундии. Сейчас, после подорожания, все переросло в историю «Мы хотели бы, как Бургундия, но дешевле». Поэтому рассматриваем регион Этны, Австрию.

Беляева: А что с грузинским вином? Сейчас сильно вырос экспорт.

Цхакая: Сложно. Экспорт вырос, грузинские вина на третьем месте по объему ввоза в Россию. Но дело в том, что к нам в страну попадают только определенные бренды, которые получили сертификат на экспорт, — в основном массовые и неинтересные с гастрономической точки зрения. Досадно, ведь Грузия — одна из родин виноделия, там практикуют уникальные методы. Их вина знают во всем мире: в парижских и лондонских ресторанах можно встретить образцы. Мы бы поставили в свои карты и на полки 20 интересных производителей сразу, если бы законодательство стало посвободнее в плане экспорта.

• Евгений Лебедев, Артем Цхакая

Рассадкин: Если мы говорим о тенденциях, есть острая тема, которую нельзя обойти, — это российские вина. По моим ощущениям, интерес уже падает — по крайней мере, в профессиональной среде.

Беляева:  Неожиданно! Неужели светлое будущее у российских вин так и не наступит?

Надежда Косенко: Оно, может, и наступит, но смотря где. В столицах один раз на волне патриотизма все попробовали. Обычно говорят: «Эээ, хорошо, но давайте все-таки бургундское или Риоху». Но я часто бываю в регионах и могу сказать, что ажиотаж только начинается. Если говорить про юг России, там вообще заведением полностью на карте с российскими винами уже никого не удивишь: таких полно. В Крыму пьют крымское, в Краснодарском крае — кубанское, и никаких проблем.

Беляева: У меня вопрос к Екатерине и Владимиру: вы работаете исключительно с российскими винами в своих ресторанах. Как реагируют гости?

Екатерина Мельникова: Мало того, что с российскими, я работаю исключительно с крымскими винами в «Курортах». Чем более узкая тема, тем интереснее. Половину наших вин больше нигде не встретишь. В магазинах и других ресторанах их нет, так как мы работаем напрямую с производителем. Безусловно, сначала был страх, но я общаюсь с гостями, рассказываю им о винах. Это путь, который нельзя проделать за сегодня-завтра, должно пройти время. Но я вижу, что люди возвращаются, экспериментируют…

Я не ставлю на чашу весов российские и европейские вина — это два совершенно разных стиля. Поэтому провожу параллели внутри страны.  Есть звезды, которые хорошо зарекомендовали себя, и их знают: Паша Швец, Олег Репин. Есть гиганты типа «Инкермана» и «Массандры», их вина еще более узнаваемы. Но в целом, российским виноградникам не так много лет: в основном 10-15, и нужно время, чтобы отрасль развилась.

• Екатерина Мельникова

Владимир Ясногородский: Главная задача, которая стоит перед российскими виноделами — преодолеть скептицизм. Как со стороны гостей, так и со стороны профессионалов. Он возникает от того, что многие еще с советских времен знакомы с российскими винами только массового производства. Качественные и достойные нужно знать и уметь находить. Если мы говорим о хорошем, даже уникальном, вине, то его и в Испании, и в Австрии немного: всего 8-12%. Тем не менее интерес к нему есть. Когда мы приезжаем в Италию, то как правило не пробуем французское вино, а в Аргентине не просим принести итальянское. По этой же логике многим людям, приезжающим в Россию, будет интересно местное.

Рассадкин: Но Россия никогда не была винодельческой страной.

Ясногородский: Понятное дело, никто и не будет говорить, что у нас такой же уровень вина, как в Европе. В основном производителям в районе 10 лет, для виноградников это мало, по мировым меркам они еще очень молодые.

Рассадкин: Я бы сравнивал нас скорее с Румынией, Болгарией. Там тоже есть процент интересных вин, но они не выходят особо за пределы стран.

• Василий Сироткин, Владимир Ясногородский, Ангелина Масленникова

Ясногородский: Не обязательно говорить о масштабном производстве, у нас есть маленькие винодельни, и именно их продукция должна быть в гастрономических ресторанах, куда приходят в том числе туристы. Взять хотя бы Константина Дзитоева (винодел из Владикавказа, — прим. ред.): у него 30-60 вин, в год он выпускает 300-400 бутылок. Согласитесь, что это история не для супермаркета.

Сергей Ярославский: Российское вино — это вспышка, которая случилась после резкого подорожания европейских наименований. Все попробовали, но качество многих не устроило. Потом люди привыкли к высоким ценам и вернулись к европейским винам.

Ясногородский: Это не совсем вспышка, а скорее затяжная патриотическая волна. Отлично помню, как в 2008 году в интернете бурно обсуждали меню ужина на инаугурации Медведева. Тогда ему наливали тосканское Villa Antinori, после этого в 2012 на инаугурации Путина уже подавали краснодарское Chateau le Grand Vostock.

Ярославский: Сейчас Чемпионат мира на носу, и нужно российское.

• Артур Труфанов

Артур Труфанов: Мы специально к Чемпионату мира ввели в карту вина Павла Швеца. Они, конечно, стоят космических денег, но, я уверен, у туристов будет спрос на российское вино, и хочется показать им достойные образцы. Помимо Швеца, из российского в карте Il Lago есть вина Олега Репина и пара вариантов из линейки «Усадьба Дивноморское».

Косенко: Туризм в целом сильно влияет на развитие отечественных вин. Китай хлынул к нам огромным потоком. Они спрашивают Россию либо Грузию. Например, в ресторанах Иркутска озаботились: у нас китайские туристы, нам нужно российское вино. Не для своих, а для туристов. Это неплохо!

Ярославский: Я считаю, ресторан должен иметь определенный процент локальных вин в карте.

Косенко: Вы же понимаете, к чему это приведет. Все равно продается то, что сомелье предлагает. И если меня как сомелье начнут заставлять включать определенные вина в карту, я поставлю, но гостям не буду о них говорить.

• Надежда Косенко

Беляева: В «Макаронниках» сейчас нет российского вина?

Косенко: Есть! В больших количествах.

Смеются

Беляева: И рекомендуете?

Косенко: Да, рекомендую. Это была моя инициатива. У нас очень скептически публика отнеслась: приходилось давать пробовать вслепую. Сейчас часто заказывают по бокалам или в полубутылках, предложить целую бутылку российского вина все еще очень тяжело, особенно в итальянском ресторане.

Беляева: Есть те, кто российское вино принципиально не ставит в карту?

• Андрей Мусихин

Андрей Мусихин: Если я не доверяю, как я могу поставить! Есть Паша Швец, но за такие же деньги можно взять что-то поинтересней. Даже две бутылки.

Екатерина Пеньковская: Для меня российские вина не вытягивают соотношение цены и качества. Долгое время в нашем французском баре не было отечественных вин в карте, но сейчас поставили одну позицию — красное от «Фанагории», которое получило много наград на последних конкурсах. Но мы его особо не предлагаем, это скорее на случай, если во время Чемпионата мира заглянут туристы.

Василий Сироткин: Отечественное виноделие хочет развиваться, но ему трудно: законодательства нет, сопутствующих товаров нет, даже бутылочного стекла нет! Леня Фадеев (директор хозяйства Cote Rocheuse в Анапе, — прим.ред.) недавно делился: проволоку для подвязки винограда приходится за рубежом покупать. Российская рвется!

• Василий Сироткин

Рассадкин: Есть проекты, которые очень хорошо финансируются, но с ресторанной индустрией не складывается из-за «советского» подхода. Приезжаешь на винодельню: дорогущее оборудование, огромные чаны, вертолетная площадка, а перед дегустацией тебе предлагают ветчинно-чесночные рулетики. Все. Как после рулетиков говорить об энологах, терруарах и гастрономической культуре?

Смеются

Рассадкин: Меня часто просят посоветовать что-нибудь из российского вина. Вот тут проблема: попробовать многое интересно, но рекомендовать нечего. Нет стабильности, линейки от года к году слишком разные, дорого.

Косенко: Коллеги, про российское вино мы говорим «высокая цена, нестабильность» — с натуральными винами та же ситуация, но никто не называет это проблемой. Наоборот: «круто, оно ведь живое, каждая бутылка уникальна». То есть в одном случае эти пункты — норма, а в другом — проблема.

• Александр Рассадкин

Рассадкин: Потому что в случае с российскими винами мы точно знаем, что они так не хотели. А в случае с натуральными мы находим нестабильность креативной. Это как с художником: мы знаем, что он хорошо рисует, знакомы с его ранними работами, пока он не увлекся абсентом, и когда мы видим его новую странную картину, верим, что он так задумал. А когда ребенок рисует кляксу вместо дома: ну понятно, он не умеет рисовать.

Беляева: Натуральные вина часто оказываются в картах ресторанов? Как к ним относятся гости?

Лебедев: В Ginza Project натуральные вина представлены широко, практически в каждом центральном ресторане. Отношение гостей — это работа сомелье. Важно подготовить человека к тому, что он получит в бокале. Чаще всего аудитория не готова именно к диким винам с мутным цветом и дрожжевым запахом. Можно взять что-то спокойное: среди натуральных вин есть элегантные и чистые образцы. Но в целом спрос растет, людям интересно.

• Евгений Лебедев

Беляева: Просят именно натуральное? Или люди включают в это понятие и биодинамику, и органику?

Косенко: За последний год прошла четкая граница. Есть люди, которые спрашивают органику-биодинамику (их между собой как раз не очень различают), и есть ребята, которые интересуются натуральным.

Рассадкин: Мне кажется, в умах людей как раз нет четкого разграничения. Я полтора часа назад проводил тренинг в ресторане. И официанты как всегда: «Биодинамика — это когда пахнет чем-то?» Ну вот нет.

Косенко: Нужно говорить про конкретные бренды, иначе мы погрязнем в терминах «натуральное», «биодинамическое», «органическое».

Рассадкин: Есть хороший термин «био-шмио».

Смеются

• Артур Труфанов, Надежда Косенко

Рассадкин: Часто речь идет о желании винодела выделить себя на рынке: законодательно (получив сертификаты) или через прямое позиционирование. Таким образом они говорят: «Мы против промышленного виноделия». Таких стало много, и это опять же вызвано желанием гостей пробовать необычное. Для некоторых важно выбрать вино не носом, а идеологически: поддержать бережное отношение к природе, философию винодельни.

Беляева: Ангелина, в «Кококо» достаточно нестандартная винная карта: много биодинамики, натурального, а у вас большой поток и много туристов в ресторане. Сталкиваетесь с непониманием со стороны публики?

Ангелина Масленникова: Считаю, что в обществе нет четкого понимания, что такое органика / био / натуральное. Натуральное вино — это ничего не значит для конечного потребителя. Оно может быть прекрасным или не понравиться ровно так же, как условно «ненатуральное» вино. Я не акцентирую на типе производства и советую вино, отталкиваясь от вкусовых предпочтений.

• Ангелина Масленникова

Сироткин: В Нью-Йорке сейчас практически в каждом ресторане есть натуральные вина, но этому никто не придает значения. Общался со знакомой журналисткой Сьюзен, она ведет винный раздел в Forbes и говорит, что в глубинке как пили мерло, так и пьют, а в хороших ресторанах Нью-Йорка натурального вина даже больше чем классики, только у них эта волна началась 8-10 лет назад и селекция производителей уже проведена, отличать качественное натуральное вино от дефектов они давно научились.

Беляева: Я замечаю на дегустациях, что размывается понятие дефекта в вине. Если раньше что-то считалось недопустимым, сейчас это уже списывают на особенности букета.

Рассадкин: Основной дефект остался неизменным — дефект пробки. Все остальное… В Канаде, например, в одном сообществе дегустаторов решили в процентах расписать: если сторонний вкус занимает меньше 20% от букета, то это — особенность вина, если больше 40-50% — дефект. Есть законодательные ограничения: летучая кислотность не должна превышать определенных показателей, но у нас слабо контролируют это.

Вообще брожение — это уже дефект, который случился с виноградным соком, но мы давно к этому привыкли. Уксус — то же самое, плесень на сыре… Многие нормально относятся к стилю торфяного виски. Хотя, казалось бы, человеку не должен нравиться аромат, это из области несъедобного. Если вы много пробуете, у вас развивается терпимость к разным вкусам и ароматам; если всю жизнь пить карменер, а потом взять натуральное, вы решите, что вино испорчено.

• Андрей Мусихин, Александр Рассадкин, Екатерина Мельникова

Беляева: Этой зимой в Петербурге открылся первый большой винный гипермаркет «Винный склад». Как считаете, будут ли еще появляться подобные проекты? Вино ящиками — это востребованная тема, или люди скорее покупают по одной бутылке?

Косенко: «Винный склад» — это прорыв.  В Киеве есть похожий проект Good Wine — реально большой гипермаркет типа «Ашана», но с вином. Там очень много людей, при этом в Good Wine работают сомелье-чемпионы, которых можно вызвать в зал, нажав кнопку. Нам этого не хватает. В бутике наценка, в ресторане наценка, а в таком магазине — просто вино за приятную цену.

Цхакая: Здесь еще очень важна атмосфера, поскольку вино — эмоциональная покупка. Мы оформили «Винный склад» модно, чтобы там было приятно находиться.

Рассадкин: Мне кажется, разреши у нас интернет-торговлю алкоголем, и весь этот разговор исчезнет. От бутиков люди устали: пыльные бутылки, старые акцизы, энергетика. В супермаркетах лежит не совсем то, что нужно. Если люди сами примерно понимают, что хотят, им просто нужен доступ к большому количеству вина. Гипермаркет — это вариант, но полноценная интернет-витрина многое решит. Те, кто сейчас приезжает в «Винный склад», через год переключатся на интернет.

Косенко: Я думаю, разделятся потоки. У нас продается одежда онлайн, но в «Галерее» по-прежнему куча народа.

Беляева: Сергей, у вас ведь тоже недавно открылся винный магазин?

Ярославский: Да, проект Joia открыл первый магазин. В ближайшее время должен открыться второй и планируем еще. У нас не оптовый концепт, а просто вино по хорошим ценам. Причем в отличие от «Винного склада», не делаем упор на редкие вина, а предлагаем скорее качественные варианты на каждый день.

Мы в свое время думали о формате cash & carry (формат мелкооптовой торговли вроде Metro, — прим. ред.), где можно купить все для ресторанов в одном месте: посуду, текстиль, вино, сиропы, соки и другие напитки.

• Сергей Ярославский

Беляева: А формат, где совмещается бар и магазин, сейчас актуален?

Цхакая: Законно только с двумя входами: в одну дверь магазин, в другую бар. Если заведение работает как бар, в нем обязаны открывать бутылку при продаже.

Косенко: Сейчас стопроцентно легальная история — «Монополь» и «Териберка бар».

Цхакая: Tre Bicchieri тоже так работали: винотека и ресторан. Но я понял, что гость не может раздвоить восприятие. Если речь о хорошем баре, то с собой взять дорого. А если это магазин, то там будут выпивать только те, кому надо «врезать» бутылку после 22.

Беляева: Многие рестораны стали проводить винные ужины и целые гастрономические фестивали. Это пиар или источник прибыли?

• Надежда Косенко, Андрей Мусихин, Александр Рассадкин

Рассадкин: Сейчас тех, кто проводит винные ужины больше, чем тех, кто на них ходит: обычно это одни и те же 20 человек. Берут сомелье в модный ресторан и просят проявить активность. Что он будет делать? Конечно, винные ужины на разные темы.

Косенко: Может, где-то еще осталась публика, которая ходит просто на сомелье. Но в Петербурге люди избалованы, они спрашивают:  «А кто приедет? Менеджер? А винодел? Если не винодел, мы не пойдем». Про сомелье даже не спрашивают.

Мусихин: По мне, формат уже изжил себя, люди «наелись».

Лебедев: Не соглашусь! Я работаю с темой постоянно. Это миф, что гости переходят с одного ужина на другой, что формат изжил себя. Аудитория растет. Не все готовы идти в школу сомелье и получать какие-то профессиональные навыки, многие просто хотят провести время, попробовать вина, пообщаться. Регулярные гастрономические ужины в ресторане дают ощущение клубности. Просто приготовить еду и поставить сомелье с винами — скучно, я согласен, но есть масса других путей — все зависит от фантазии организатора. У меня полная бронь на все запланированные в ближайшее время ужины.

Косенко: Смотря, о какой аудитории речь: кто начал 5 лет назад ходить на ужины, им надоело. А кто первый раз на таком, им нравится. Раньше гастрономические ужины стоили космических денег, мало кто мог себе это позволить. Сегодня я вижу цены: полторы тысячи! На такие, может быть, приходит новая аудитория, но что это за ужины…

Евгений Лебедев, Артем Цхакая

Рассадкин: Раньше темы были серьезные. А сейчас смотришь: пино гриджио в меню. И это винный ужин?

Цхакая: На ужинах стали предлагать простое вино, согласен. Часто поставщик хочет «войти» в ресторан и предлагает вино на ужин бесплатно. Ресторан использует это как повод для привлечения гостей.

Мусихин: Мы изменили формат: стали делать Chef's table два раза в месяц. Такой ужин стоит больших денег, это не 1500 рублей. Начинали с пяти, остановились на 25 тысячах. Шесть человек садятся за общий стол, едят, общаются с шефом, пьют хорошее бароло, уходят все довольные. Такое мероприятие масштабировать нет смысла.

Лебедев: Сложно представить подобное в ресторане на Ленинском проспекте. Но у местной публики тоже есть запрос: прийти на недорогой гастрономический ужин рядом с домом. Таких людей много.

Рассадкин: Я видел ужины, которые никому не нужны: с одной стороны — два стола с кальянами, с другой — люди, привыкшие пить бургундское. И сомелье, который пытается попасть куда-то в серединку. На Ленинском проспекте можно провести нормальный ужин, но нужно четко понимать свою аудиторию.

• Ангелина Масленникова, Екатерина Пеньковская

Пеньковская: Мы не проводим полноценные гастрономические ужины, но у нас есть регулярные дегустации. Это камерное мероприятие: записываем не больше 10 человек. Что важно: все внимание сосредоточено на вине, из еды — только легкие закуски. Все сидят за одним столом и общаются. Такой формат позволяет людям больше узнать о вине, задать вопросы в неформальной обстановке. Периодически я сама провожу встречи.

На ужинах же люди обычно сосредоточены на еде, все сидят за своими столами и редко задают сомелье вопросы. В «Гренету» на дегустации часто записываются даже по одному: рядом ЖК «Парадный квартал», и там очень много пар, в которых женщина интересуется вином, а мужчина все еще пьет водку.

Беляева: Еще одна тенденция — эногастрономические туры. Что думаете про этот тип досуга и аудиторию?

Косенко: Пока человек не может сам организовать поездку к виноделу, услуга будет востребована. Те же ужины часто заканчиваются обменом визиток, потом люди сами связываются с винодельней и едут.

Сироткин: Мы пару раз в год ездим на виноградники в Бургундию и не берем с собой случайных людей. Собираем компанию, которой интересны вина, все в группе знают друг друга: в основном это наши друзья. Денег они нам, конечно, не платят. Simple Travel и Аня Москвитина (организатор туров Hedonism Travel, — прим.ред.) организуют туры на профессиональном уровне, но история все равно не про деньги, как мне кажется. В основном все строится на стремлении обучать людей и знакомить их с винной культурой.

Рассадкин: Винный туризм как бизнес отсутствует. Это просто способ для профессионалов выезжать за границу.

Лебедев: Я согласен, что бизнес находится в зачаточном состоянии, но благодаря нашему проекту GetWineTrip нам уже удалось создать комьюнити вокруг ресторанов.

• Татьяна Рудая

Татьяна Рудая: Винный туризм может существовать суплементарно к основному бизнесу: к ресторану или виноторговой компании. Как раз через эти проекты организатор получает выход на целевую аудиторию. Есть бизнес для зарабатывания денег, а есть для реализации, для души. Я стала заниматься организацией туров, потому что бескрайне влюблена в Италию. Моя аудитория — это гости «Casa Del Мясо»: мы знакомимся на винных ужинах, они узнают про охоту на трюфель, интересуются путешествиями, и мы едем вместе. Я все организую, но это просто совместное развлечение.

Также читайте материал с предыдущей деловой дискуссии с рестораторами на тему «Ресторанные фестивали: итоги и перспективы».